Седьмая чаша - Страница 89

— Зачем ты это делаешь? — спросил Гай.

К моему неописуемому удивлению, Адам ответил ему:

— Я думал, что могу привести людей к Богу и этим докажу, что я спасен.

— Но ведь не каждый спасенный может быть вестником Господа, — сказал Гай, обвел рукой толпу и добавил: — Взгляни на них. Ты недостаточно силен, чтобы обратить это сборище язычников. Тут нечего стыдиться.

Адам заплакал и медленно опустился на колени. На стоявших внизу людей с шуршанием посыпалась древняя известка. Барак и Пирс медленно присели рядом с мальчиком, подняли его на ноги и осторожно повели обратно, по направлению к воротам. Дойдя до надстройки, они помогли ему влезть в окно. Гай забрался туда последним.

Боннер хрустнул пальцами и направился к воротам, охранники двинулись следом, а за ними, чуть поколебавшись, пошли и Дэниел с Минни. Мифон явно не знал, что предпринять. Постояв в нерешительности, он попятился и растворился в толпе. Я смотрел, как он ретируется. Что это — трусость или понимание того, что его присутствие только распалит Боннера?

И тут я напрягся. Я почувствовал, что кто-то наблюдает за мной, и краем глаза на мгновение выхватил из толпы человека с бородой и в коричневом дублете. В ту же секунду он развернулся и нырнул в толпу. Сердце колотилось как безумное. Неужели это опять он и снова следит за мной? Ноги словно вросли в землю. Я понимал: беспокойство за Адама притупило мою бдительность.

— Мастер Шардлейк, пожалуйста, помогите нам! — донесся до моего слуха голос Минни Кайт.

Я обернулся.

Из сторожки ворот на улицу вышел Адам. Гай и Барак поддерживали его под руки, поскольку мальчик вновь пытался броситься на землю. Его глаза были закрыты, губы шевелились в безмолвной молитве. Следом за ними появился привратник, боязливо поглядывая на епископа. Боннер, подбоченясь, преградил путь Адаму.

— Вот это зрелище! — загремел он. — Ты что это удумал, мальчишка?

Адам не обращал на него внимания. Уставившись в землю, он продолжал молиться даже сейчас. Боннер побагровел.

— Лучше отвечай, юный любитель молиться, а не то вмиг окажешься на костре, как Мекинс!

— Я понятия не имею, как он туда забрался, сэр, — принялся оправдываться привратник. — Наверное, через дом пролез. Клянусь вам, сэр, он то ли колдун какой, то ли умеет делаться невидимым.

Боннер фыркнул.

— Раб римской блудницы! — раздался крик из толпы.

Боннер сердито оглянулся.

— Предатель! — послышался новый выкрик.

По толпе пробежал одобрительный ропот, а солдаты крепче сжали свои пики. Атмосфера накалялась.

Дэниел и Минни стояли, беспомощно наблюдая эту сцену. Когда Дэниел переводил взгляд на Боннера, на его лице появлялась смесь страха и отвращения. Минни, однако, шагнула вперед, упала перед Боннером на колени и вцепилась в полу его сутаны.

— Умоляю вас, сэр! — лихорадочно заговорила она. — Мой сын сумасшедший. Он повредился в уме. И Тайный совет отправил его в Бедлам. Он, должно быть, сбежал оттуда. Хотя мозги у него набекрень, он может быть хитрым.

Эта страстная тирада нисколько не тронула Боннера.

— Я слышал об этом решении совета. Архиепископ Кранмер говорил мне. Но то, что устроил ваш сын здесь, свидетельствует о том, что он закоренелый еретик.

Боннер обвел взглядом стоявших вокруг.

— Я скоро устрою вам такую веселую жизнь, что вы сами захотите, чтобы Господь поскорее прибрал вас.

Он снова перевел взгляд на Адама, и на его лице появилось брезгливое выражение.

— А начну я, пожалуй, с этого жалкого существа.

Проговорив все это, церковник снова обвел взглядом толпу. Чего-чего, а храбрости епископу Боннеру было не занимать.

Я набрал в грудь воздуха и выступил вперед.

— Сэр, мальчик ненормальный, — взволнованно проговорил я и махнул рукой Гаю. — Этот человек — врач, он подтвердит мои слова. Я был неудовлетворен условиями содержания мальчика в Бедламе, уходом за ним. В ближайшее время по этому вопросу состоятся слушания в суде прошений.

Я говорил громко, чтобы меня слышала толпа, в которой все это время нарастал ропот недовольства. Боннер с любопытством посмотрел на Гая.

— Так вы и есть тот самый доктор Мал тон, — проговорил он. — Бывший монах. Я слышал о вас.

— Да, милорд, так меня зовут.

— Я также слышал, что вы известная фигура в мире врачевания, — продолжал Боннер. — Зачем вы связались с этими еретиками?

Гай мобилизовал все свои дипломатические способности.

— Тайный совет решил, что он сумасшедший, а не еретик, милорд. Я тоже думаю, что он психически болен, и надеюсь, что его можно вылечить. Наставить на путь истинный, — многозначительно добавил он.

Один из солдат взглянул на волнующуюся толпу, шагнул к Боннеру и прошептал что-то ему на ухо. Тот снова посмотрел на зевак и повернулся ко мне и Гаю.

— Ладно, — сказал он, — но я требую, чтобы меня держали в курсе того, как продвигается лечение.

Епископ уставился на меня.

— Что до вас, адвокат, проследите за тем, чтобы его посадили под замок и как следует за ним присматривали. В следующий раз я не буду таким добреньким.

Он резко кивнул мне, развернулся и пошел прочь. Солдаты потянулись за ним.

— Молодец! — шепнул я Гаю, но тот наградил меня угрюмым взглядом.

— Я думаю, Боннер понял: если он отправит на костер мальчишку, которого врач признал сумасшедшим, на него ополчится весь Лондон. Начнется буча похуже той, какая поднялась после сожжения Мекинса. Но Боннер не забудет того, что произошло сегодня. Адама действительно нужно посадить под три замка и присматривать за ним в оба глаза.